Борис Тодуров: «Каждый день в Украине девять человек умирает, не дождавшись пересадки сердца»

Борис Михайлович Тодуров − доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент НАМН Украины, заслуженный врач Украины, генеральный директор государственного учреждения «Институт сердца Министерства здравоохранения Украины» дал эксклюзивное интервью журналу PROMAN Ukraine.

К ак Вы формировались в профессии? Расскажите о себе.
– Это было в те далёкие 1980-е годы, когда полным ходом шла перестройка. Я закончил медицинский институт, и так получилось, что то место, куда планировал идти на работу, оказалось занятым. Я случайно попал в Институт сердечно-сосудистой хирургии Академии медицинских наук Украины, где директором был Николай Михайлович Амосов. Молодой хирург, ничего не видевший в профессии, сразу очутился в таком месте, где оперировали на сердце: вокруг авторитетные хирурги, ежедневные пятиминутки, сам знаменитый Амосов. Формирование шло практически с нуля — со студенческой скамьи.
Все мы, «амосовцы», были заражены этим духом соперничества и знали, что к концу года обязательно должны отчитаться о хороших результатах, быть лучше, чем другие. Прошло уже тридцать лет, а мы никак не можем избавиться от этого духа соперничества. Он так заложил в нас желание быть лучшими в своей отрасли, что уже и соперничать не с кем, нужно бы успокоиться и просто работать, а мы по инерции всё сражаемся и пытаемся быть лучше и лучше.

Что же удерживало Вас в этой профессии?
– Я попал случайно в детскую хирургию, но уже через месяц влюбился в эту специальность. Она очень показательна в своей результативности. Пятилетнего ребенка приносят на руках — потому что он не может ходить сам, синего — от того, что задыхается. Ты берёшь его на операционный стол, делаешь операцию, и уже через два часа — это розовый и абсолютно здоровый ребёнок. В этом смысле наша профессия очень благодарная: ты получаешь от неё моральное удовлетворение. Ведь понимаешь, что спас ребенка, который был абсолютно безнадежный без операции, а теперь он всю оставшуюся жизнь проживёт здоровым человеком.

– Что помогает забывать о негативных результатах вчерашнего дня?
– Иногда всё происходит за одни сутки. У тебя с утра может умереть пациент, а в обед уже нужно зайти в операционную и продолжать работу. Профессия хирурга предполагает, что стрессовые и драматические ситуации, сопровождающие нашу деятельность, никоим образом не должны влиять на следующую операцию. Иначе ты подвергаешь риску другого человека. У нас хватает и других стрессов — организационных: от скандальных больных, начальства, проверок, ещё чего-то, но, заходя в операционную, нужно полностью абстрагироваться. Этой красной чертой, после которой я полностью отключаюсь от всех мыслей, является предоперационная. Переодеваешься, облачаясь в стерильные костюм, шапочку, маску, перчатки, — всё… начинаешь операцию. Перед тобой пациент, за жизнь которого берёшь ответственность в свои руки.

Уверен — все хирурги чувствительны
к чужому горю и проблемам.

Это умение — абстрагироваться — приходит с опытом?
– Конечно, так было не всегда. Это результат 30-летнего опыта и многих тысяч операций. Казалось бы, ты можешь стать толстокожим, однако ты не имеешь на это морального права. Уверен — все хирурги «без кожи»: они чувствительны к чужому горю и проблемам. Люди к нам не приходят с радостью, поделиться чем-то приятным. Из массы людей, заходящих в мой кабинет, 99 % — это люди, пришедшие со своей бедой. С одной стороны, ты должен быть достаточно чувствителен, чтобы сопереживать и быть милосердным, иначе ты не хирург, а толстокожая скотина. С другой — после каждого такого больного нужно абстрагироваться, потому что заходит следующий и — следующий.

Вы построили Институт сердца, подобрали коллектив. Что в этом процессе было приоритетным для Вас?
– У человека, когда он начинает что-то делать, есть картинка идеального результата. У меня была возможность посмотреть, как устроен рабочий процесс во многих клиниках. Таким идеалом для меня стала новая кардиохирургическая клиника относительно молодого 40-летнего профессора Керфера в Баденхаузене — небольшом с 50-тысячным населением городке в Германии. За 3 года она стала лучшей в стране. Я учился у него в 1997 году и провёл с ним 3 месяца, поэтому картинка идеальной организации у меня была. Реализовать подобное в Украине было крайне сложно. Но построить клинику по стандартам — не самоцель, нужно было наполнить её духом, определённым внутренним состоянием…
Вот пример с курением. Хочешь курить — увольняйся, кури дома. Если ты работаешь в Институте сердца, ты не куришь: ни ночью, ни днём, никогда!

Набирая людей на работу, существует ли проблема персонала?
– Проблема одна — официальная зарплата персонала очень низкая. За такие деньги требовать европейских стандартов поведения, лечения очень сложно. К сожалению, в Украине врачей ценят ниже, чем дворников. Сегодня средняя зарплата наших кардиохирургов раза в три ниже, чем у штукатура-маляра, раз в пять ниже, чем у рабочего, клеящего обои.

А какой выход?
– Необходимо официально повысить зарплату врачам. Есть такое понятие — приоритеты. Держбюджет очень маленький, на всех не хватает, но из него мы должны правильно распределить финансы. Если человек отвечает за тысячи жизней в год, он не может получать меньше, чем человек, собирающий бутылки во дворе. У него другая ответственность, степень подготовки, требования к самообразованию, одежде, потребности ездить на конгрессы и конференции. Это не есть вопросы приоритета по специальности. Это — вопрос приоритета здоровья населения.

Вы — человек, воспитывающий поколение новых врачей, хирургов, как мотивируете их работать и оставаться в этой профессии, исходя из подобных реалий?
– Престижность профессии. Несмотря на зарплату и все нарекания на врачей, ты — уважаемый член общества. Большинство пациентов понимает, что мы делаем для них, общество нас воспринимает как людей, спасающих жизни. Ощущение полезности дарит далеко не каждая специальность.

Каким образом влияет на Вас как на хирурга тот факт, что в Украине Министерство здравоохранения находится в неопределённом состоянии?
– Безответственность — это проблема. Когда я, хирург, сделаю ошибку, и по моей вине пациент умрёт, то его родственники подадут на меня в суд. Я могу быть осуждён за халатность. А министр, допустивший ситуацию, когда не закуплено лекарство для онкобольных, или не проведены торги на закупку расходных материалов для кардиохирургии, остаётся безнаказанным. А ведь это и есть преступная халатность. Поэтому появляются такие «интуристы», как Квиташвили, который пришёл, посидел в кресле министра полтора года и ушёл безнаказанным. Если бы сегодня законодательство содержало нормы, предусматривающие открытие уголовных производств против ответственных чиновников и осуждение их за неисполнение своих прямых обязанностей, повлекшее за собой смерти тысяч больных, то, наверное, каждый следующий министр, приходя на эту должность, вёл бы себя немножко по-другому. Я сегодня не могу сказать, что доволен работой Министерства.

Единственное, чем я могу
влиять на ситуацию в целом,
— это своим примером.

Имеете ли Вы рычаги, которыми можете воспользоваться, чтобы поменять ситуацию, неудовлетворяющую Вас?
– Моя зона ответственности — это кардиохирургическая помощь в моей клинике. Единственное, чем я могу влиять на ситуацию в целом, — это своим примером. Здесь мы создали своё общество, где присутствуют европейские стандарты, мы приглашаем коллег из других клиник, студентов, интернов, чтобы показать, как всё должно быть. Второе влияние — оно более технологично — я стал блоггером. Ко мне обращаются не только как к кардиохирургу, но и как к публичному человеку. Мы для себя решили, что, несмотря на общий экономический и политический упадок в стране, будем продвигать европейские стандарты, чего бы нам это ни стоило. Последние две операции, которые мы сделали по имплантации механического сердца, — протест против безнадёжности. Конечно, пришлось много ездить, учиться, получать сертификаты, но, в конечном итоге, всё сделано. Время всегда одинаково: оно всегда тяжёлое, если кто-то хочет что-то сделать, то он берёт и делает.

Средства для имплантации двух искусственных сердец (и для пациента, оперированного летом, и для пациентки, прооперированной осенью) взяты в долг. Как Вам удастся их вернуть кредитору?
– У нас есть благотворительный фонд «Сердце на ладони», мы потихоньку собираем деньги. Думаю, что до февраля 2017-го с такими темпами, как сейчас, рассчитаемся.

Всем давать такие дорогостоящие материалы в долг не будут, это очевидно. В связи с этим, что Вы собираетесь предпринять?
– К сожалению, сейчас — ничего. Каждый день в Украине девять человек умирает, не дождавшись пересадки сердца. Во всём мире процент расходов на медицину в бюджете разных цивилизованных стран колеблется от 7 до 15. В Украине — 3. Если мы говорим о приоритете жизни человека над всеми другими ценностями и защите прав человека в стране, то нельзя строить медицину, её реформировать, и вообще, лечить людей, исходя из 3 %.

Бытует мнение, что если правительство примет презумпцию согласия на изъятие органов человека, то это активизирует их «чёрный рынок».
– Лучшее подтверждение любой теории — это практика. У нас на практике есть Беларусь, принявшая презумпцию согласия 5 лет назад. За это время количество пересадок органов увеличилось в 40 раз, они вышли на первое место в Европе по количеству и качеству трансплантаций. Не произошло ни одного криминального разбирательства в области трансплантологии. Как только исчез дефицит органов, исчезла необходимость делать это криминально. Когда у тебя есть три полосы свободных, ты же не будешь ехать по встречной и нарушать правила! Но никто не смотрит на этот пример. Больные едут в Беларусь и привозят туда миллионы долларов каждый год. Мы сегодня кормим их медицину. Просим своих депутатов принять такой же закон. Но они не делают этого потому, что очень хотят выиграть следующие выборы. Им проще запугать своих избирателей и сказать, что врачи-убийцы хотят всех «раздеребанить» на остановках. Это всего лишь маркетинговый ход.

Важно ли проводить с обществом информационную работу, разъяснять?
– Конечно. Не проходит недели, чтобы я не участвовал в какой-то программе, где об этом рассказываю. К примеру, что сделал президент Польши? Он вышел перед всеми поляками и сказал: «Я — президент Польши, даю своё согласие на забор своих органов после смерти, и я верю нашим медикам». После этого многие люди пошли и подписали своё согласие на забор органов, потому что это сделало первое лицо государства. Он верит своим врачам, что они не «чёрные трансплантологи». У нас вы хоть одного политика, сказавшего подобное, видели? Моего примера мало. Я сегодня не являюсь настолько авторитетным для нации. Я — всего лишь врач одной из тысяч клиник Украины.

Какая, на Ваш взгляд, правильная фраза: «хирургом становятся» или «хирургом рождаются»?
– … Думаю, что становятся.

– Какие правила Вы посоветуете соблюдать украинцам, чтобы их сердца были здоровыми и крепкими?
Первое — нельзя курить. Ни при каких обстоятельствах. Это очень серьёзный фактор риска для сердца и сосудов. Второе — нужно больше двигаться, заниматься физкультурой. Обязательно высыпаться! Если человек мало спит, то это очень плохо сказывается на его здоровье. Биологические часы должны работать полноценно.

Фото: Роман Николаев, Денис Бобров
Беседовала: Людмила Копко