Известный молодой украинский нейрохирург Игорь Игоревич Курилец откровенно рассказал о тонкостях своей профессии, тайнах человеческого мозга и ахиллесовой пяте нейрохирургии.
PROMAN Ukraine продолжает рубрику, в которой знакомит своих читателей с яркими представителями различных профессий, живущих и работающих в украинских городах. Говорят, что все профессии – от людей, только педагоги, судьи и врачи – от бога. А еще говорят, что медики – это философы, ведь нет разницы между мудростью и медициной; что от врачей требуют чуда, а когда оно происходит, никто не удивляется…
Несмотря на свой молодой возраст (Игорю Курильцу всего 30 лет), за его плечами – восьмилетняя медицинская практика и более пятисот проведенных нейрохирургических операций. На данный момент врач работает в Международном центре нейрохирургии, продолжительность его рабочей недели составляет 80 часов, и он уже забыл о таком понятии как отпуск. И, несмотря на плотный график и повышенное психологическое напряжение, он получает сплошное удовольствие от профессии, постоянно занимается самообразованием, знакомясь с опытом топовых американских нейрохирургов, и призывает украинцев быть благоразумными, а именно – уважать врачей. Только такой сценарий, по мнению нейрохирурга, позволит нам рассчитывать на качественную медицину.
Человеческий мозг: новинки медицинской практики
Недавно в украинской нейрохирургии произошел настоящий прорыв. В частности, речь идет о лечении эпилепсии. Если раньше эта болезнь приравнивалась к психическому заболеванию и находилась в компетенции психиатров, то сейчас подход к болезни существенно изменился: эпилепсия рассматривается как нейрофизиологическая опухоль мозга.
Современная медицина имеет все средства и возможности определять этот «больной» участок мозга, даже если визуально он выглядит как нормальный и здоровый. После операционного вмешательства – удаления эпилептогенного участка мозга, человек получает все шансы навсегда вылечиться от эпилепсии.
Подобные операции уже проводятся украинскими нейрохирургами, и процент пациентов, которые излечиваются от недуга, стремительно растет. Пока рано говорить о выходе Украины на лидирующие позиции в лечении этого заболевания, но в ближайшие 5-7 лет наше государство значительно продвинется в этом направлении.
Читайте по теме:
Професія з крилами: найцікавіше про стиль життя стюардес устами екс-бортпровідниці Анни Загарія
Психосоматика: боль как память
Известный факт: мысли и психологический настрой человека влияют на его способность к излечимости. Особенно ярко психосоматика проявляется тогда, когда речь идет о лечении боли.
Длительная (хроническая) боль откладывается в человеческом мозге. Ведь боль – это информация, которую человек способен запомнить. На медицинском языке явление, когда болевой раздражитель уже отсутствует, но человек продолжает чувствовать боль, называется феноменом центральной сенситизации. Это как учиться играть на пианино: сначала мы задумываемся над каждой нотой и каждой клавишей, а затем наш мозг запоминает нотные комбинации и процесс игры происходит рефлекторно.
“Излечивая различные болевые синдромы (в спине, позвоночнике и т.д.), нейрохирурги обращают внимание на психологическое состояние пациента. Если этого не сделать, то операция для человека, страдающего депрессией, может оказаться не результативной”
В случаях, когда пациент находится в состоянии депрессии, восприятии им стандартных раздражителей, которые здоровым человеком не воспринимались бы как болевые, очень обостряется и может расцениваться как боль. Излечивая различные болевые синдромы (в спине, позвоночнике и т.д.), нейрохирурги обращают внимание на психологическое состояние пациента. Если этого не сделать, то операция для человека, страдающего депрессией, может оказаться не результативной.
Если хирургическое вмешательство не является экстренным, мы советуемся с коллегами – психиатрами и неврологами, и в случае наличия депрессии у пациента инициируем перенос операции.
“Каждую сложную операцию, как и нейрохирургию в целом, я рассматриваю как поход в Гималаи. И этот поход пациент должен осилить сам”.
О философии нейрохирургии
Каждую сложную операцию, как и нейрохирургию в целом, я рассматриваю как поход в Гималаи. И этот поход пациент должен осилить сам. Врач является лишь проводником – тем, кто направляет пациента, помогает и поддерживает его, но не несет на плечах. Если пациент адекватен и трезво оценивает все риски, он в тандеме с врачом пройдет этот «гималайский» маршрут. Если же пациент не понимает, куда направляется, это существенно усложняет ситуацию.
Кстати, перед каждой операцией я провожу анализ на предмет того, с каким пациентом буду иметь дело. Бывают случаи, когда человек настолько неадекватен, что мне не хочется идти с ним «в поход». Хочется, чтобы он нашел для себя другого проводника.
Об эмоциональном выгорании, ангелах и демонах профессии
Эмоциональное выгорание может настичь только тех врачей, которые не понимают, почему они пришли в медицину. Если человек сделал это исключительно ради денег, достатка – своего и своей семьи, то рано или поздно профессия перестанет быть для него интересной и наступит эмоциональное выгорание. Мне это состояние не знакомо. Не представляю, как можно «перегореть», если любишь свое дело, живешь ним?
“Я, как врач-нейрохирург, служу другим, но моя профессия – это одновременно и мое хобби. Кто-то любит играть в футбол, кто-то любит прыгать с парашютом, а я люблю колупаться в человеческом мозге”
Я, как врач-нейрохирург, служу другим, но моя профессия – это одновременно и мое хобби. Кто-то любит играть в футбол, кто-то любит прыгать с парашютом, а я люблю колупаться в человеческом мозге. Не думаю, что собственным хобби можно насытиться настолько, чтобы это привело к эмоциональному выгоранию.
Уровень стресса нейрохирурга всегда зависит от результатов его работы. О нейрохирургии говорят: «Neurosurgery is art with very high heights and very low lows (« Нейрохирургия – это искусство с очень высокими вершинами и очень глубокими низинами», – Ред.).
В нашей профессии так: если результат лечения хороший, нейрохирург для пациентов – бог, если что-то пошло не так – демон. Если врач спасает жизнь пациента, ему в буквальном смысле целуют руки. В такие моменты врачи испытывают удовольствие, сравнимое с наркотическим. Если же случаются послеоперационные осложнения, то все переворачивается с ног на голову: и пациент, и его родные обвиняют врача в увечье родного человека.
Читайте по теме:
Как прокачать свой мозг: проверенные способы стимулировать умственную деятельность
Neurosurgeons: life style
Продолжительность моей рабочей недели – 80 часов. В отпуске я не был лет пять, если не больше. Конечно, такой стиль жизни и такой рабочий график сказываются на семье. Моя жена как-то сказала: «Когда воспитываешь ребенка и твой муж – нейрохирург, то чувствуешь себя матерью-одиночкой».
Люди, которые хотят стать нейрохирургами, должны понимать, что они будут рабами профессии. Но если человек любит свое дело, трудно ему не будет. По большому счету, я не нуждаюсь в выходных. Все, что мне порой нужно, – это хорошо выспаться. Лучшим отдыхом считаю поездку на стажировку. А вот лежать на пляже и просто загорать – не мое: через час-два уже становится грустно.
Питаюсь я (как, вероятно, и все нейрохирурги) не очень хорошо. На завтрак в основном – гранола, в течение дня могу перехватить какой-то бутерброд, вечером стараюсь поесть полноценно, но это не всегда удается. Иногда могу перекусить тем, чем угощают пациенты: тортом или фруктами. Кстати, я не понимаю, почему большинство пациентов полагают, что врачам надо дарить коньяк. Ведь большинство нормальных медиков вообще не употребляют алкоголь, или употребляют дозировано.
О сложных клинических случаях
Нейрохирурги в основном запоминают не успешные операции, а те, после которых у пациентов возникали определенные сложности. Даже если операция была чрезвычайно сложная, но прошла гладко, вряд ли она отложится в мозгу врача.
В свое время один почтенный и опытный нейрохирург сказал мне: «Когда оперируешь на мозге, может быть только два хороших результатах. Первый – это отсутствие какого-либо неврологического дефицита после операции. Второй – смерть пациента». Действительно, любой другой сценарий – когда какая-то отдельная часть человеческого мозга перестает функционировать – это ужас и большая катастрофа.
В моей голове уже год крутится один случай. Мы с коллегами проводили операцию мужчине по удалению опухоли на головном мозге. Это была аденома гипофиза. Интересен тот факт, что опухоль не была технически сложной. После операции пациент проснулся в сознании, и, казалось, что все прошло хорошо. Однако через полтора-два часа мы увидели, что сознание человека снижается: пришлось провести экстренную компьютерную томографию, результаты которой показали обширное кровоизлияние в мозг. Пришлось делать повторную операцию и удалять гематому. Мужчина получил все нейрохирургические осложнения, которые только мог – назальную ликворею, менингит, к которым впоследствии присоединилась пневмония, ишемический инсульт, эндокринные расстройства, не сахарный диабет. Пациент стойко перенес все существующие осложнения (мы даже выписали его домой через 2 месяца лечения!), но вскоре произошли другие осложнения и он, к сожалению, умер.
Самое сложное для нейрохирурга – это неопределенность: когда не знаешь, где допустил ошибку и как действовать в будущем, чтобы такие случаи не повторялись. Ведь одно дело, когда врач четко понимает, что допустил ошибку, которая привела к послеоперационным осложнениям. Другое – когда он как сделал все правильно, а последствия оказались непредсказуемыми. Это проблема и это всегда психологическая травма для нейрохирурга.
Особенности работы с онкобольными
Пациенты, страдающие онкозаболеваниями, требуют специальный подход со стороны врачей. Медицина постсоветского образца, к сожалению, такому не учила: студентам в университете говорили, что пациентам не следует прямо сообщать о реальном положении вещей, о том, что им осталось жить считанные месяцы или недели.
В США подход противоположный. Американский врач прямо скажет пациенту: «Очевидно, что вы можете умереть через полгода. Но есть определенные методы, позволяющие продлить вашу жизнь на определенный период времени». Но он это скажет на основе точного диагноза и конкретных статистических данных. Скажет только тогда, когда будет полностью уверен в озвученном для пациента прогнозе.
Считаю такой подход правильным, прогрессивным и справедливым. Конечно, нейрохирурги должны заботиться, в том числе, и о психологическом состоянии пациента, но не следует забывать, что больной человек может иметь кучу нерешенных дел. Возможно, онкобольному нужно решить вопрос с оформлением наследства, составить завещание, возможно, он захочет с кем-то помириться, наладить отношения …
За годы медицинской практики мне не раз приходилось откровенно разговаривать с онкобольными людьми. В подавляющем большинстве случаев пациенты были благодарны мне за откровенность и описание реальной картины их болезни.
Самообразование: must have
Если нейрохирург хочет быть профессионалом своего дела, он должен обладать огромным спектром теоретических знаний, регулярно читать специализированную литературу, и выделять на это минимум час времени ежедневно.
Лично я постоянно пытаюсь равняться на топовых американских нейрохирургов, ведь именно из США берет начало современная нейрохирургия, и именно с этой страной я сотрудничаю для того, чтобы быть в курсе всех тенденций и новостей отрасли.
Дело в том, что в Украине отсутствует обучение, называющееся кадавер-курсом (Отработка того или иного хирургического доступа на трупах, – Ред.). Это – огромная проблема как для врачей, так и для отрасли в целом. Американские медики перед тем, как делать определенные хирургические операции на человеческом мозге, могут отточить свои навыки и довести их до идеала, тренируясь на трупах. Для этого в стране созданы специальные лаборатории и целая система, которая позволяет человеку отдать свое тело науке. Работа с трупами – это иногда страшно даже жутко, но знания и навыки, которые получает благодаря этому нейрохирург, бесценны.
Поскольку в Украине такой возможности нет, медики должны ездить учиться за границу. Но указанное обучение очень дорогое: стоимость трехдневного кадавер-курса составляет около тысячи евро – это без учета перелета, питания и проживания. Вот сколько стоит крутая нейрохирургия. Оплачивают такие поездки или спонсоры, или врач из собственного кармана. Государство посещения подобных мероприятий не финансирует.
О деньгах и “ахиллесовой пяте” нейрохирургии
В медицине, как и в любой другой отрасли, существует прямая связь между уровнем профессионализма работника и уровнем его заработной платы: хороший врач будет и хорошо зарабатывать. У классного специалиста не будет проблем с деньгами.
Доходы украинских врачей – прекрасные. А те, кто утверждают обратное, пусть задумаются над уровнем своего профессионализма. Конечно, есть исключения, но в целом я не вижу проблемы относительно уровня оплаты труда врачей, по крайней мере – нейрохирургов. Хотелось бы только, чтобы эти доходы были официальными.
Проблема отрасли – в другом. Нейрохирурги имеют ограниченную возможность заниматься качественным самообразованием (прежде всего из-за его стоимости). Кроме того, отрасль не является юридически защищенной. Что это значит? Представим ситуацию: пациент получил послеоперационные осложнения, и произошло это не из-за врачебной ошибки. Так вот, в случае, если больной или его родственники подадут в суд, тем более, если они будут иметь определенные связи в этом учреждении (а мы знаем, что украинская судебная система – далека от совершенства), это может создать для нейрохирурга колоссальные проблемы. Действующие профильные законы не защищают врачей. Усугубляет ситуацию и тот факт, что у украинских нейрохирургов отсутствует возможность застраховать свою практику на случай появления осложнений у пациентов, как это происходит в ведущих странах мира.
Врачебный цинизм и деформация личности
Наибольшая деформация личности нейрохирургов заключается в том, что рано или поздно классный специалист сталкивается со звездной болезнью. Если случаев, когда пациенты целуют врачу руки и считают богом, очень много, нейрохирург превращается в неадекватную личность, начинает ставить себя выше других. Меняется поведение, человек, как говорится, летает в облаках. Сам он может этого и не замечать, но такая метаморфоза сразу бросается в глаза коллегам, членам семьи.
“Цинизм, несомненно, присущ врачам. К примеру, когда моя жена болеет бронхитом, я на это вообще не обращаю внимания, ведь не считаю это заболевание серьезным”
Я наблюдаю звездную болезнь у некоторых старших коллег, и явление это не редкое. Считаю, что врачи должны вовремя «спускаться на землю», снимать розовые очки и понимать, что они – такие же люди, как и все остальные. Лет через 10 я и сам всерьез задумаюсь над тем, как избежать звездной болезни.
Цинизм, несомненно, присущ врачам. К примеру, когда моя жена болеет бронхитом, я на это вообще не обращаю внимания, ведь не считаю это заболевание серьезным. Она, конечно, обижается … А вот анекдотов на медицинскую тематику, специфических шуток в операционной, шуток относительно жизни и смерти я не люблю и не терплю.
О восприятии врачей обществом
На украинском телевидении очень часто показывают сюжеты о так называемой «белой халатности». Не понимаю, какой message несут такие передачи. Видимо, за этим стоит желание дать зрителю искусственно созданную сенсацию.
“Мы должны понимать, что если в обществе будет негативное отношение к медикам, это приведет к оттоку лучших кадров за границу”
Действительно, бывают случаи, когда врачей надо гнать в шею из профессии (и таких случаев немало), но следует ли создавать отрицательный имидж всем другим врачам ?! Мы должны понимать, что если в обществе будет негативное отношение к медикам, это приведет к оттоку лучших кадров за границу. Поэтому стоит задуматься: действительно ли врачи – самые большие враги украинцев? Или лучше не подменять понятия, не манипулировать фактами, а освещать такие важные вещи как реформы, коррупция и тому подобное.
Украинцы должны понимать, что каждый врач, перед тем как стать настоящим профессионалом своего дела, потратил много лет на обучение в медицинском университете, затем еще 7-10 лет работал в больнице по 80 часов в неделю, занимался самообразованием и вкладывал в это немалые собственных средств. Пройдя весь этот путь, врач не захочет постоянно слышать от общества, что он «плохой», а если услышит, быстро уедет работать за границу. Поэтому если украинцы хотят иметь качественную медицину, они должны уважать врачей.