Космические полеты уже полвека являются частью прогресса, а космонавтов считают чуть ли не сверхлюдьми. Несмотря на то, что украинская космонавтика находится в ожидании своего триумфа, у нас есть соотечественники, уже побывавшие за пределами планеты. Редакции PROMAN Ukraine удалось пообщаться с украинским космонавтом Виталием Жолобовым, в 1976 году проведшим в космосе 49 суток. Он рассказал, что вернулся оттуда с другим мировоззрением, стал больше философствовать и трепетнее относиться к миру. Мы узнали, каким был жизненный путь космонавта, о чем он мечтал и почему астронавты практически не болеют звездной болезнью.
«Все примеряли на себя роль Юрия Гагарина»
Мы встретились с Виталием Михайловичем в офисе редакции. Поводом стала награда «Прогресс мира», разработанная известным реабилитологом и общественным деятелем Игорем Шестаком. Он решил побороть несправедливое правило, когда заслуги достойных украинцев признают только после их смерти. Шестак вот уже несколько лет подряд награждает украинцев, сделавших значимый вклад в развитие науки, космоса и культуры. Автор награды уверен, что это три кита, на которых держится прогресс и современное общество в целом.
Виталию Жолобову недавно исполнилось 82 года. В космос он полетел в 39 лет. С 6 июля по 24 августа 1976 года как бортинженер совершил полет в космос вместе с летчиком-космонавтом Борисом Волыновым на космическом корабле Союз-21 к орбитальной станции Салют-5.
Виталий Михайлович вспоминает:
«Когда все узнали об успешном полете Юрия Гагарина в космос, примеряли его роль на себя. Помню, что в день, когда Юра полетел, мы на полигоне под Днепропетровском искали «бобы» в системе управления ракетами. Так мы называли ошибки. И вдруг с главной площадки звонит коллега и кричит: «Эй, чем вы там занимаетесь? Тут человек в космос полетел!».
Мы побросали схемы и чертежи, высыпали наружу и задрали головы к небу, будто бы надеясь разглядеть корабль. Многие даже шутили, что что-то видят. В тот момент у большинства, думаю, мелькнула мысль, а могу и я так же? А не спасовал бы я в таком ответственном деле. Всерьез тогда не думал, что уже вскоре буду причастен к космосу и повторю путь Гагарина.
Вскоре открылся набор на должность бортинженеров для будущих космических полетов, и я подал свою кандидатуру. Было несколько этапов отбора. Отдельно отбирали инженеров, отдельно — летчиков, причем четких критериев, каким должен быть будущий член экипажа космического корабля, никто не знал. Со мной работал мой друг — мастер спорта по фехтованию, в хорошей физической форме и, казалось бы, отличный кандидат в космонавты. Но он даже не подал заявку на отбор: боялся, что профессиональный тремор руки от шпаги станет препятствием на пути. Ведь космонавтика — это не авиация. Там есть свои особенности. Но так или иначе я прошел и в 1963 году прибыл в Звездный городок для тренировок и обучения.
Меня вместе еще с 5 претендентами отобрали из 200 человек и сначала даже «зарубили» на медосмотре: отоларинголог сказал, что у меня баротравма. Но я знаю, что это была месть. Помню, как однажды зашел в душевую гарнизона, доверху заваленную выстиранным бельем. Я немного отчитал дежурного, который, как оказалось, был отоларингологом в комиссии. В итоге я получил на руки длинное медицинское заключение о том, что не могу лететь.
Я уже махнул рукой на затею полететь в космос, собрал вещи и уехал в отпуск на месяц. По возвращению же узнал, что оказывается всех шестерых комиссия одобрила и направила в Москву на уже новую комиссию. В Москве отказали еще двоим. Потом уже после возвращения на Землю врач сказал, что я чуть ли не единственный, кто так быстро и безукоризненно прошел медкомиссию. Здоровье у меня было отличное.
«Мы все должны помнить, что Земля для всех одна»
Перед полетом испытывал не страх, а волнение. Больше всего я боялся допустить ошибку, сделать что-то не так. Но все прошло нормально, только был впечатлен увиденным. Мы вышли на орбиту в теневой части Земли, и первое ощущение было, что все звезды летят на тебя. Такое чувство, что вокруг — звездное море. Это трогательно, волнительно и необычно. Вначале было странным ощущение полной невесомости. Никакие симуляции и тренировки не могли передать величие космоса. Какое-то время ушло на то, чтобы адаптироваться к жизни на борту корабля: научиться есть, спать и работать в невесомости. Однако человек ко всему привыкает даже в таких необычных условиях. Тем более, когда перед экипажем поставлены конкретные задачи.
После того, как увидел планету со стороны, в буквальном смысле посмотрел на нее под другим углом, начал задаваться философскими вопросами. Я искренне не понимаю, почему люди, владея таким богатством, как планета Земля, растрачивают ее и себя на войны и распри. Почему мы воюем? Почему не стремимся к созиданию и прогрессу? Земля-то одна. Берегите ее, уважайте друг друга, стремитесь к доброте и красоте.
Я вижу пользу в том, что человечество проявляет интерес к космосу, развивает космический туризм. В нас есть дух авантюризма. Мы хотим испытывать себя, пробовать свои силы, совершать что-то необычное. Каждый в какой-то степени хочет быть Юрием Гагариным. И это — неплохо. Человек — создание любопытное и интересующееся. И важно, чтобы и наука двигалась вперед, чтобы эксперименты, проводимые космонавтами, приносили людям пользу.
Я убежден в том, что стратегические инициативы по освоению Луны и Марса имеют право на жизнь. После полета Нила Армстронга на Луну все поняли, что нет ничего невозможного. И вещи, раньше казавшиеся фантастическими, уже таковыми не являются. Считаю, что инициативы, в том числе исходящие и от Илона Маска, имеют шанс воплотиться в жизнь. Но я, к сожалению, пожалуй, этого уже не застану».
Читайте по теме:
«Я никогда не срублю дерево»: 4 бесценных урока жизни, которые дал мне космонавт Каденюк
О встрече с Фиделем Кастро и звании Героя Советского Союза
Несмотря на то, что в начале эпохи освоения космоса астронавтов считали легендами и сверхлюдьми, Виталий Жолобов относился к своей работе просто. Никогда не чувствовал и не вел себя как звезда, не пользовался положением. «По прилету радовался только за то, что все удалось, что не было помарок и задачи были выполнены. Ты вернулся на Землю, значит и живи на Земле. Выпендреж не поощряется нигде, хотя, не скрою, были и те, кто любил выпячивать свое я, — поведал космонавт. — Слава меня не заботила никогда. Я понимал, что второго полета у меня не будет, что надо начинать жить и работать в другом направлении». Рассказал, что когда приехал на родину в село Старую Збурьевку Голопристанского района Херсонской области, отец, увидев на груди сына Золотую Звезду Героя Советского Союза, отшутился: «Хорошая, говорит, блесна выйдет. Хотя, конечно, гордился мной сильно».
Космонавт так и не признался, почему полет, рассчитанный на 60 суток, закончился на 11 дней раньше. «Были разные моменты, о которых не хочу говорить. Рад, что все закончилось хорошо и работа была сделана», — все, что мог сказать герой. Неохотно он распространяется и о своей роли при ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Говорит, что делал все, что требовалось в рамках гражданской обороны, и не видит в этом геройства. «Человек на любой должности должен выполнять работу ответственно. Руководители должны думать не только о себе», — убежден астронавт.
Читайте по теме:
Изучение космоса сегодня: украинские ученые фиксируют, как человечество меняет поверхность Луны
Виталий Михайлович считает, что космические амбиции государство должно реализовывать, когда разберется с земными проблемами.
«Украина до сих пор остается страной огромного космического потенциала. Нужно только грамотно его реализовать, — продолжает космонавт. — Как-то раз я был на Кубе и встречался вместе с остальными членами делегации с Фиделем Кастро. Человек он был, несмотря ни на что, харизматичный. И вот он мечтал, что запустит в космос чернокожего астронавта. Хотя все понимали, что никакой возможности у Кубы запустить ракету не было».
Сегодня действующие космические державы можно пересчитать по пальцам, но Жолобов убежден, что надо стремиться к сотрудничеству. «Мы пока можем еще быть частью космического прогресса, оказывать помощь в разработке и построении новых ракет-носителей, быть частью мирового прогресса. У нас определенно есть будущее», — уверен Виталий Жолобов.
